Сосед и соседка
Они были соседями по лестничной клетке. Ей минуло 36, ему – 37, и жили они здесь с тех пор, как помнили себя.
Она – высокая, интересная женщина – работала на телевидении, говорила насмешливо, остроумно, не щадя собеседника. Он переводил зарубежных авторов, в компании замыкался сам в себе, смотрел рассеянно, сквозь пелену отчужденности, любил больше слушать, чем говорить. И оба были одиноки.
Когда они встречались, утром или вечером, он галантно кланялся ей, и соседи обязательно перекидывались парой шутливых фраз, прежде чем разойтись в разные стороны.
Ей не везло с мужьями. Их побывало у нее трое. А с последним она разошлась совсем недавно – два месяца назад. Этот человек всегда жил своей жизнью, отдельной от её, и, обращаясь к ней, дребезжащее говорил: «Душенька…» Он исчез также внезапно, как и появился.
У соседа все складывалось гораздо проще. Прежде когда он был моложе, то предпочитал учебу и работу – женщинам, потом стал предпочитать женщин и вино – работе, а когда охладел и к тому и к другому, стал уделять им ровно столько времени, сколько требовала от него жизнь.
Они относились друг к другу с симпатией, но настолько привыкли видеть в соседе только «соседа» и ничего больше, что большего-то, как им и казалось, и быть просто не может…
Однажды, возвращаясь поздно вечером из разных мест, они встретились перед домом и вместе вошли в лифт.
- Заходи-ка в гости, - сказала она ему. – Что мы, как буки живем? Выпьем по чашечке кофе, поболтаем.
Они выпили по чашке кофе, поболтали, пожаловались друг другу на что-то, на какую-то, в сущности, ерунду, вспомнили детство, посмеялись… Потом он пошел к себе и спокойно заснул, ровно и безмятежно, как уже давно не случалось. И она заснула в общем-то тоже легко, даже без обычной таблетки снотворного.
И только утром, проснувшись один в квартире, где все предметы были словно сфотографированы навечно, он подумал: «А почему я не остался у нее?» И еще подумал, что это естественно, когда двое одиноких людей соединяются вместе, пусть даже на время, на какой-то «период дождей», когда несложная арифметика – один плюс один – выше чувства и разума. «Период дождей», - подумал он, - когда все мы прячемся в реальные или выдуманные нами же укрытия, может длится так долго, что незаметно оборачивается ясными солнечными днями, и уже настоящий солнечный блеск кажется нам отражением бессмысленной жизни, от которой нужно бежать…» Потом уже шутя он подумал, что соедини свою жизнь с её, можно было бы прорубить дверь в стене и из однокомнатных квартир сделать странную двухкомнатную: с двумя кухнями и ваннами.
К вечеру они случайно встретились снова. Судя по какой-то скованности в ее глазах, он понял, что и её сегодня посетили те же мысли.
- А не вырезать ли нам дверь в стенке? – пошутил он. – Я бы лазил к тебе ночью как влюбленный… - Это прозвучало так пошло, что окончив фразу, он отвел глаза в сторону.
- Ну, положим, ты можешь запросто ходить и через парадную дверь, - спокойно сказала она. – Но только и это будет из другой пьесы. Где не мы главные действующие лица.
По тому, как она произнесла это, он понял, что соседка думала обо всем этом гораздо дольше, чем он.
«Что ж, - сказал он себе, вернувшись в квартиру. – В конце концов она права… Мы тридцать семь лет живем на этом свете».
Они продолжали случайно сталкиваться в подъезде, а встретившись больше молчали. В декабре он заболел, позвонил ей и попросил купить продукты. Она несколько раз заходила, шутила, поднимала ему настроение рассказами из жизни телевизионщиков. Потом пригласила его на Новый год к себе, в компанию своих друзей.
Было шумно, крикливо. Какой-то человек по-хозяйски обнимал ее, командовал в квартире. Сосед сидел в углу, держал в руках бокал шампанского и глупо улыбался.
Часам к трем он вдруг опьянел и неожиданно для себя и всех окружающих предложил ей и выйти за него замуж. Гости одобрительно загудели.
Она смотрела на него сквозь праздничные пары и не понимала – шутит он или нет.
Человек, который обнимал ее и хозяйничал  в квартире, смеялся громче всех. Сосед и сам засмеялся, понимая, как  все это глупо и поздно. Потом, не говоря больше не слова, спустился вниз, на улицу, без пальто, в одном легком костюме.
Он был немного обижен, что она не согласилась, так как это было его первое предложение в жизни, и к нему можно было бы отнестись более серьезно: хотя бы сказать, что «подумает». Потом он вспомнил, что она вообще ничего не ответила, и немного успокоился. Однако возвращаться в эту компанию возвращаться он не стал – пошел к себе.
Он больше не видел ее. Через неделю уехал в командировку, которую уже на месте пришлось продлить на две недели. Там, в незнакомом городе, среди чужих людей, он неожиданно затосковал о ней. «Глупости, - думал он, как бы отбиваясь от назойливой мысли. – Просто я здесь один, и мне скучно».
Но все чаще вечерами в гостиничном номере он вспоминал их редкие встречи и то время, когда он болел, и Новый год. И странно – ему уже не было так одиноко…
Вернувшись обратно и проходя мимо ее двери, он поставил чемодан на пол и позвонил. Дверь открыла незнакомая женщина в шлепанцах. Она посмотрела на его растерянное лицо, перевела взгляд на чемодан и догадливо усмехнулась.
- Переехала, - сказала она радостно. – Так что вы напрасно сюда. Могу адрес дать…
Дома он положил бумажку с адресом на письменный стол и подумал, как это все неожиданно… Как это глупо и не вовремя, и нелепо… Ну почему бы ей не подождать его возвращения? Потом он вспомнил, что она и не знала о его отъезде. «Ну и что? – подумал он. – Разве это так важно? А разве важно все то, - подумал он сразу, - что мы вообще делаем?»
Потом он уснул, а проснувшись, увидел бумажку с ее новым адресом и, повертев в руках, положил в нижний ящик письменного стола, закрыв его по привычке на ключ.